Указание на то, что путь к пакту Молотова — Риббентропа был обозначен в марте 1939 года на XVIII съезде партии, содержалось в сообщении о ратификации советско-германского договора о ненападении, с которым В. М. Молотов выступил на заседании Верховного Совета СССР 31 августа 1939 года. Все свои рассуждения о договоре Молотов построил именно на мартовском Отчетном докладе Сталина о работе ЦК ВКП (б), опустив ту часть речи, где говорилось, что Советский Союз поддержит страны, ставшие жертвами агрессии. Молотов, подчеркнув, что советское руководство всегда стремилось и давно "считало желательным сделать дальнейший шаг вперед в улучшении политических отношений с Германией", дожидаясь лишь ответного желания германского правительства изменить свою внешнюю политику в сторону улучшения отношений с СССР, сказал, что еще в марте Сталин "поставил вопрос о возможности других, невраждебных, добрососедских отношений между Германией и СССР": Гитлеру дали ясно понять, что, если он протянет Сталину руку, то ее примут. "Теперь видно, — добавил Молотов, — что в Германии правильно поняли эти заявления т. Сталина и сделали из этого практические выводы"{Правда. 1939. 1 сент.}. Выступая в германском рейхстаге 1 сентября 1939 г., Гитлер, коснувшись ратификации советско-германского пакта, заявил, что он "может присоединиться к каждому слову, которое сказал народный комиссар по иностранным делам Молотов в связи с этим"{Заседание германского рейхстага // Правда. 1939. 2 сент.}. |
|